«Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева
В первый раз «Москва-Петушки» я прочитал на третьем курсе института. И это было для меня открытием неожиданных ощущений. Мысли главного героя, Венечки Ерофеева, страдающего алкоголизмом, ввели меня в ступор. Поток сознания, граничащий с безумством. Великая философская интрига. При очередном прочтении обязательно находишь что-то новое… И очень сложно конкретно сказать, о чем все это. Об одиночестве? О Боге? О России?
Путь лирического героя Ерофеева начинается в одном из московских подъездов. Герой очень хочет попасть в священное место, именуемое Петушками. Там его должна встретить Она, беспутная царица, и маленький младенец, знающий букву «ю». Попасть туда можно на электричке. Но Венечка, доехав до места, никак не может понять, где он находится. И за его жизнью приходят четверо. Словно против ветра бежит он от них, не понимая, откуда в Петушках такие большие дома и Кремль. Затем подъезд и шило, вонзенное в самое горло. Так вкратце и примитивно выглядит сюжет. А ехал ли на самом деле алкоголик Венечка на электричке, или же это все пьяные видения сумасшедшего – непонятно.
Текст интересен во всех отношениях. И в плане легкого слога, и в плане смысла, и в плане композиции. Авторская сатира выкорчевывает из сознания самые глубокие пни, самые устарелые представления о действительности.
Совершенно невероятные выводы делает герой поэмы. Оказывается, что он в этом мире, несмотря на месячные запои, самый трезвый. «Я много вкусил, а никакого действия, я даже ни разу как следует не рассмеялся, и меня не стошнило ни разу. Я, вкусивший в этом мире столько, что теряю счет и последовательность, - я трезвее всех в этом мире».
«Москва — Петушки» - трагическая поэма. Ее образы обескураживают: с обезображенными физиономиями и темными душами, они погружены в бездну «самого дерьмового ада». И Венечке плохо здесь, он одинок, он болен, но «не подает вида». О том, что его занимает, он «из боязни прослыть стебанутым» умалчивает.
Автор поэмы проводит множество параллелей с произведениями классиков. Это и Достоевский, и Блок, и Толстой, и Гоголь, здесь и библейские мотивы, и античные. Некоторые даже видят в главном герое Иисуса Христа. Например, сцена, когда Митридат прокалывает его ножиком: Христу тоже римский солдат пронзил левый бок копьем, чтобы удостовериться, что тот умер. И примеров таких много.
Но я думаю, не стоит делать акцент на каком-то одном образе. На то оно и классическое произведение, что оно многогранно и многолико. Его нельзя привязать к какой-то одной определенной точке, потому что тогда не будет движения. А оно должно быть в хорошей литературе. И в поэме «Москва-Петушки» это движение вечно.
Рекомендую почитать. Гарантирую неожиданные ощущения.
Павел Клоков, "Эхо недели"
Путь лирического героя Ерофеева начинается в одном из московских подъездов. Герой очень хочет попасть в священное место, именуемое Петушками. Там его должна встретить Она, беспутная царица, и маленький младенец, знающий букву «ю». Попасть туда можно на электричке. Но Венечка, доехав до места, никак не может понять, где он находится. И за его жизнью приходят четверо. Словно против ветра бежит он от них, не понимая, откуда в Петушках такие большие дома и Кремль. Затем подъезд и шило, вонзенное в самое горло. Так вкратце и примитивно выглядит сюжет. А ехал ли на самом деле алкоголик Венечка на электричке, или же это все пьяные видения сумасшедшего – непонятно.
Текст интересен во всех отношениях. И в плане легкого слога, и в плане смысла, и в плане композиции. Авторская сатира выкорчевывает из сознания самые глубокие пни, самые устарелые представления о действительности.
Совершенно невероятные выводы делает герой поэмы. Оказывается, что он в этом мире, несмотря на месячные запои, самый трезвый. «Я много вкусил, а никакого действия, я даже ни разу как следует не рассмеялся, и меня не стошнило ни разу. Я, вкусивший в этом мире столько, что теряю счет и последовательность, - я трезвее всех в этом мире».
«Москва — Петушки» - трагическая поэма. Ее образы обескураживают: с обезображенными физиономиями и темными душами, они погружены в бездну «самого дерьмового ада». И Венечке плохо здесь, он одинок, он болен, но «не подает вида». О том, что его занимает, он «из боязни прослыть стебанутым» умалчивает.
Автор поэмы проводит множество параллелей с произведениями классиков. Это и Достоевский, и Блок, и Толстой, и Гоголь, здесь и библейские мотивы, и античные. Некоторые даже видят в главном герое Иисуса Христа. Например, сцена, когда Митридат прокалывает его ножиком: Христу тоже римский солдат пронзил левый бок копьем, чтобы удостовериться, что тот умер. И примеров таких много.
Но я думаю, не стоит делать акцент на каком-то одном образе. На то оно и классическое произведение, что оно многогранно и многолико. Его нельзя привязать к какой-то одной определенной точке, потому что тогда не будет движения. А оно должно быть в хорошей литературе. И в поэме «Москва-Петушки» это движение вечно.
Рекомендую почитать. Гарантирую неожиданные ощущения.
Павел Клоков, "Эхо недели"
Комментариев нет:
Отправить комментарий